"Если..."

Кислотный дождь лил уже второй год. Через окно я наблюдал за тающими людьми. Их гниющие лица проживали свою жизнь как обычно. Кто-то шел в магазин, кто-то спешил на работу, дети ждали автобус в школу… Все это напоминало нашествие зомби. Вот только люди живы. Некая дамочка подошла к моему окну и поправила прическу, заметив, что я стою и смотрю на нее, она перепугано-смущенно улыбнулась и убежала. А у меня перед глазами остался образ ее треснувшей кожи и полу-лысой головы с кучей язвочек. Когда она улыбнулась, ее лицо напряглось, и из щелей полилась кровь вперемешку с чем-то, напоминающим гной. Это меня немного напугало, и я пошел в ванную. Став перед зеркалом я, пожалуй, впервые в жизни был себе симпатичен. Гладко выбритое лицо, без единого изъяна. Уставшие, немного напухшие глаза. Но я не был уродом.

Я не знал, чем себя занять. Я уже и играл на гитаре, и рисовал пейзажи своего изменившегося города, я даже написал пару стихов, хоть они у меня никогда и не получались. Я стоял посреди комнаты и пытался придумать себе занятие, когда в дверь постучались. Это была старушка из соседней квартиры. Кроме старости, на ее измученном теле не было ни одного следа кислотного дождя. Она принесла еды моей старой собаке и мне, а также мои таблетки от мигрени и витамины для моего друга. Каждый день она ездила к своей дочке через весь город, чтобы побыть немного с внуком, ходила в магазин и ни одного следа, кроме старости! Я в какой-то степени восхищался ей. А она вечно твердила, что люди уродливы внутри, а не снаружи, что мне нечего боятся.

Закрыв за ней дверь, я позвал своего пса и дал ему витамин. Тот заскулил и облизал мне руку. Видимо, витаминка была крайне отвратительна на вкус. Он был так стар… Я не представлял, что буду без него делать. С самого моего детства мы вместе. Все, что я помню из своей жизни, связано лишь с ним. Все самые счастливые или грустные воспоминания я никогда не переживал один, он всегда был со мной. От первого дня учебы, первого свидания до аварии у меня на работе, когда мой друг, укусив меня за ногу, вытащил меня из лаборатории, в которой была разбита колба с серной кислотой. Когда я был в больнице, он прятался под кроватью, только бы санитары его не выгнали. В жизни менялось все, кроме его преданности и моей любви к нему, а больше и не нужно.

Вечер я провел за книгой, далее, поужинав, лег спать. Мой добрый друг тяжело дышал рядом со мной. В таком темпе я прожил еще неделю. Мигрень постоянно мучила меня, за окном проходили знакомые, уродливые лица. Я играл свои старые песни и рисовал все те же картины, что и ранее. Мы с моим псом могли часами смотреть друг другу в глаза. Казалось, что я в самой замедленной съемке видел, как его глаза белели. Я не хотел выбираться из своего панциря в виде потрепанной квартиры. Да и не нужно было. В какой-то мере, мне нравилось проживать дни именно таким образом.

Сегодня я весь день читал. Я всегда читал вслух, ведь мой пес, так же как и я, любил произведения Джека Лондона. Под вечер спина болела от холодной, обтертой стены. Ноги затекли от веса моего приятеля. А вечером я умер. Не полностью и не на половину, но самая значительная часть меня закрыла глаза, и сделала последние вдохи, пока я чесал ему за ухом. Было впечатление, что это был и мой последний вздох. Я не помню, чтобы за последующее время я дышал. Да мне было и не важно. Всю ночь я просто смотрел на него с другого конца кровати. Он был таким худым. Я видел его ребра сквозь натянутую шкуру, его косточки на лапах, облезлый хвост… Ему пора было уйти. Об этом говорили его веки, что складками накрыли глаза. Они казались безумно тяжелыми.

Утром я попросил сына старушки, чтобы он закопал его за домом.

Я стоял у дома и смотрел, как тот уносит моего друга. Меня накрывало волной воспоминаний, которые прервала проходящая мимо маленькая, уродливая девочка. Посмотрев на меня, она закричала и убежала. Слезы, падавшие из моих глаз, ужасно обжигали лицо. Мигрень опять меня оглушала. Старушка взяла меня за плечо, слегка погладила и протянула мне салфетку. Протерев щеки, я еле отодрал салфетку от лица. На ней осталось что-то липкое и красное. Я перевел взгляд на улицу и не увидел ни одного урода. Обычные люди шли по своим делам.

­– Вы не хотите вишневого пирога? – обратилась ко мне старушка.

– Нет, спасибо.

– Быть может вам отдать вашу мазь, а то раны опять сочатся?

Я посмотрел на нее с недоумением и молча ушел в свою квартиру. В квартире было пусто и холодно, а встав перед зеркалом, я увидел отвратительно урода. Моя кожа была потрескавшаяся и вся в ранах. Из них сочилась кровь и что-то, напоминающее гной. Волос на голове почти не было, лишь раны и язвочки по всей коже. Меня тошнило от того, что я видел в своем отражении. Я помотал головой и отправился в комнату. Сегодня я весь день читал. Я всегда читал вслух, ведь мой пес, так же как и я, любил произведения Джека Лондона.